Лукашенко вынужден обратиться к Евросоюзу с «мирными инициативами»

Не получив ожидаемой поддержки из Москвы, официальный Минск исчерпал возможности обострения отношений с ЕС и вынужден искать пути к компромиссу. В этой неудобной для себя ситуации Лукашенко стремится убедить внешне- и внутриполитических контрагентов, что в разрешении белорусско-европейского политического кризиса заинтересован, прежде всего, Кремль.

5 апреля, после телефонного разговора с премьер-министром России В. Путиным, президент Лукашенко провел совещание по вопросам внешней политики, в ходе которого сделал ряд важных заявлений. Новую риторику Лукашенко можно рассматривать как существенную уступку на фоне той жесткой линии, которой ранее придерживался Минск в конфликте с Брюсселем.

Во-первых, Лукашенко пообещал в ближайшее время рассмотреть поданные ранее прошения о помиловании (от политзаключенных Д. Бондаренко и А. Санникова). Во-вторых, упомянул, что избирательная кампания в парламент может пройти с учетом требований ОБСЕ (при этом, правда, высказал сомнения в существовании каких-либо прописанных «стандартов ОБСЕ»).

Наконец, что особенно существенно, Лукашенко де-факто признал, что в определении границ белорусско-европейского конфликта ключевую роль играла Россия. Он отметил, что обострение разногласий с ЕС негативно сказывается на отношениях с Россией и сделал вывод: «Поэтому нам не надо перегружать наших близких партнеров проблемами в отношениях с Западной Европой». Вполне вероятно, что эта тема обсуждалась во время телефонного разговора с В. Путиным.

Лукашенко де-факто признал, что в определении границ белорусско-европейского конфликта ключевую роль играла Россия. Он отметил, что обострение разногласий с ЕС негативно сказывается на отношениях с Россией

Однако у Минска появились и собственные резоны искать примирения в скандальном противостоянии с ЕС. О серьезности таких намерений говорит подключение к заявлениям президента двух высокопоставленных чиновников – министра иностранных дел С. Мартынова и главы Администрации президента В. Макея. Кстати, оба являлись главными координаторами белорусско-европейского диалога в 2008-2010 гг.

Мартынов первоочередной задачей видит переговоры по «деэскалации» нынешнего конфликта. По его словам, «Беларусь выступает за понижение напряженности и предложила это Евросоюзу, однако пока к этому предложению никто не прислушался». Правда, в структурах ЕС утверждают, что никакого пакета предложений из Минска не получали. Так или иначе, по заверению Мартынова, «мы не намерены принимать меры, которые могут усугубить ситуацию».

Макей заявил о готовности обсуждать перспективы демократизации Беларуси и даже (!) по «европейскому образцу». Эта «наживка» выглядит самой привлекательной для европейцев и одновременно самой сомнительной. Трудно представить о каких элементах «европейской демократии» может идти речь – принципе разделения властей, независимости судебной системы, свободе слова и собраний, безусловном исполнении конституции на всех уровнях госуправления, наконец. Ведь реализация любого из этих «элементов» подрывала бы сами основы выстроенной в Беларуси политической системы.

Более вероятной повесткой такого «диалога», на которую согласится белорусская сторона, станет отмена (или «смягчение») ранее принятых санкций. Во всех выступлениях высокопоставленных чиновников намек на это был достаточно четким – Европа должна первой сделать шаги навстречу, прежде всего, отказавшись от политики «шантажа и давления» (как минимум – не принимать в ближайшее время новых ограничений). Еще одно твердое условие (его огласил Макей) – Беларусь в диалоге может представлять только официальная власть.

Примет ли Евросоюз навязываемые «правила игры», скоро станет понятно (по решениям о возвращенииневозвращении послов, принятиинепринятии новых ограничительных мер). Для Лукашенко, конечно, важно получить какой-то «отклик» до 19 апреля, когда будет зачитано ежегодное президентское послание, в котором тему отношений с ЕС придется затрагивать (вопрос – с какими акцентами?). Однако, по «примиренческой» активности официального Минска понятно уже сейчас, что, во-первых, вновь появилась необходимость создавать видимость западного политического вектора, как традиционной подстраховки в трудных отношениях с Москвой (раз уж фактор совместного противостояния «западной угрозе» не срабатывает). И, во-вторых, санкции ЕС (и экономические, и визовые) при всей их кажущейся эфемерности – неудобны и болезненны для Лукашенко и его соратников. Поэтому данная линия в принуждении белорусских властей к диалогу (на любую предметную тему) не выглядит тупиковой.

В любом случае одно лишь рассмотрение всех выставляемых Минском условий позволит растянуть процесс «нормализации отношений» во времени и если даже не завершится положительным результатом, то даст возможность в очередной раз припугнуть Москву сближением с Европой. Кроме того, процесс нормализации наверняка осложнится фактором белорусских силовых ведомств, которые резко усилили свое влияние после выборов 2010 г. и не заинтересованы в деэскалации конфликта с ЕС.

«Мирные инициативы» Лукашенко показывают, что высшее руководство РБ признало опасность односторонней внешней политики и желает вновь заручиться поддержкой Запада – в качестве необходимого алиби и рычага в торговых конфликтах с Россией

Тем не менее, «мирные инициативы» Лукашенко и его ближайшего окружения показывают, что высшее руководство РБ признало опасность односторонней внешней политики и желает вновь заручиться поддержкой Запада – в качестве необходимого алиби и рычага в торговых конфликтах с Россией. Не исключено, что на позицию Лукашенко повлияла и «рейсовая война» между российскими и белорусскими авиаперевозчиками, подтвердившая уязвимость Беларуси в рамках Единого экономического пространства.

Невыполнение Минском обязательств по правилам паритетных экономических отношений в рамках ЕЭП (конфликт авиаперевозчиков), а также длительное упорство в невыполнении требований ЕС (освобождение политзаключенных) указывает на то, главной тактикой белорусского руководства остается лавирование между двумя крупными политэкономическими игроками – ЕС и Россией. Что позволяет избирательно пускаться на поиски «компромисса» то с одной, то с другой стороной. При этом очевидно, что после вступления в ЕЭП пространство для такого маневра сузилось, и Минску будет крайне сложно вернуться к более успешной политике внешнеполитического балансирования образца 2009-2010 гг.