Лукашенко не готов «наклониться» в сторону диалога с ЕС

Лукашенко и его окружение все еще не видят выгод от нормализации политических отношений с ЕС. По этой причине официальный Минск не спешит формулировать единую и долгосрочную стратегию возобновления политического диалога с Западом.

23 марта МИД Беларуси выразил сожаление о расширении ЕС санкций в отношении белорусских официальных лиц и компаний и объявил о том, что возвращение послов стран ЕС в Минск нежелательно.

Накануне обсуждения Советом министров иностранных дел ЕС нового пакета санкций белорусская сторона использовала сразу несколько источников для распространения «позитивных сигналов». В их числе утечка в Интернет 20 марта повестки совещания у президента, в которой среди прочего значился пункт «предложения Польши по возобновлению диалога». В тот же день вышло интервью с лидером движения «Говори правду» В. Некляевым, который сообщил о готовности властей выпустить на свободу нескольких политзаключенных. Затем Мингорисполком разрешил оппозиции провести 25 марта шествие и митинг. Наконец, в течение недели прокуратура дважды заявляла о том, что она заканчивает проверку информации о применении к экс-кандидату Санникову пыток в тюрьме, после чего может быть предметно рассмотрено его прошение о помиловании.

Частота появления намеков на возможное возобновление диалога и прямо противоречащая тому практика (расстрел Ковалева и Коновалова, формирование списка «невыездных») указывают на две типичные особенности белорусской внешней политики. Во-первых, в окружении президента Лукашенко все еще не видят выгод от «потепления» политических отношений с ЕС. Во-вторых, и как следствие первой причины, официальный Минск по-прежнему не имеет единой и долгосрочной стратегии возобновления политического диалога. Поэтому разные ведомства используют исключительно тактические инструменты реагирования по модели «стимул-реакция», или в любимой тюремной терминологии А. Лукашенко: «Нас хотят наклонить – мы не нагнемся». Такая нацеленность на применение «ответных мер» на каждом этапе противостояния не позволяет Минску и Брюсселю синхронизировать свои действия и лишь усугубляет кризис отношений.

Условия Евросоюза, которые в формате «минимум» свелись к освобождению политзаключенных, продолжают восприниматься белорусскими властями как давление, а их выполнение – как проявление слабости. Поэтому вовсе не факт, что даже в случае нерасширения или сужения санкций 23 марта, освобождение политзаключенных состоялось бы

В силу этих особенностей крайне сложно прогнозировать, когда Минск перейдет от многообещающих намеков к реальным действиям по выполнению поставленных ЕС условий. Причем сами эти условия (которые в формате «минимум» свелись к освобождению политзаключенных) продолжают восприниматься белорусскими властями как давление, а их выполнение – как проявление слабости. Поэтому вовсе не факт, что даже в случае нерасширения или сужения санкций 23 марта, освобождение политзаключенных состоялось бы.

Наиболее вероятным действием властей представляется комбинированный ответ, демонстрирующий одновременно и «добрую волю» и «силу». Например, выполнение требований ЕС в отношении конкретных политзаключенных может компенсироваться жесткими мерами в отношении других граждан. Так власти вели себя осенью 2011 года, когда в октябре был отпущен на свободу экс-кандидат в президенты Д. Усс, а в ноябре на 4,5 года с конфискацией имущества был осужден правозащитник А. Беляцкий.