Энергетика Беларуси: от политики к экономике

Основными спикерами выступили эксперты и аналитики из четырех стран:

• Татьяна Маненок – экономический обозреватель, специализируется на вопросах энергетики, нефтехимической промышленности;
• Александр Чубрик – академический директор KEF, директор Исследовательского центра ИПМ;
• Камиль Клысиньский – старший аналитик Центра восточных исследований (Польша);
• Геннадий Рябцев – доктор наук, профессор, директор специальных проектов научно–исследовательского центра «Психея» (Украина);
• Витис Юрконис – преподаватель Института международных отношений и политических наук Вильнюсского университета, глава литовского офиса Freedom House;
• Владимир Рак – фонд «Интеракция», Центр экологических решений, специалист в области энергетики.

Также в заседании экспертно-аналитического клуба участвовали представители дипломатического корпуса, аналитики и журналисты: Сергей Чалый, Валерий Карбалевич, Рыгор Астапеня, Артем Шрайбман и другие.

Модерировали дискуссию Вадим Можейко (BISS), Валерия Костюгова (Наше мнение) и Антон Рулёв (Belarus in Focus).

Участники обсудили следующие вопросы: 1) К какой ситуации по нефти и газу Беларусь пришла после трехмесячной борьбы с Россией? 2) Каковы перспективы альтернативных путей поставки нефти в Беларусь – через Балтийское и Черное моря? Есть ли реальные перспективы у заявлений госсекретаря Помпео об обеспечении Беларуси нефтью из США на 100%? 3) Как повлияет на энергетический рынок Беларуси запуск Островецкой АЭС и развитие возобновляемой энергетики? 4) Каковы будут последствия всего этого для беларуской экономики?

По нефти нет ясности, по газу – лучше бы ее и не было

«Трехмесячная ожесточенная борьба Беларуси за поставку нефти без премии близка к завершению», – констатирует Татьяна Маненок. Но можно ли считать это победой – сомнительно, ведь помогли тут в первую очередь внешние факторы: мировой кризис, пандемия коронавируса, развал сделки ОПЕК+, последующее падение цен на нефть.

Заявленная сейчас беларускими властями цена нефти в $30 за тонну выглядит отлично в сравнении с ценой, по которой Беларусь покупала российскую нефть в январе – $360 за тонну. Но вряд ли эта цена будет статична. Неясно и как будет работать механизм межбюджетных трансфертов, компенсирующий ту самую премию (и будет ли вообще). Сохраняется неясность как по объемам поставок (1 или 2 млн тонн в месяц), так и по другим условиях контракта – заявления двух сторон противоречивы.

При этом, как отмечает Сергей Чалый, для закрытия внутреннего рынка и исполнения долгосрочных экспортных контрактов Беларуси достаточно перерабатывать 1 млн тонн нефти в месяц. 

По газу, напротив, Беларусь имеет контракт с фиксированной стоимостью $127 за тысячу кубометров, что в нынешних условиях значительно выше рынка: беларуские власти заявляют о справедливой цене в $40-45. Как и другие покупатели российского газа, Беларусь заинтересована сбить эту цену, однако ясных механизмов заставить Россию отказаться от выгодных для нее договоренностей не видно.

Запасаться впрок – только в ограниченных объемах

Беларуские власти уже анонсировали, что планируют закупить побольше российской нефти, пока она дешева, но насколько это реально?

Что касается внутрибеларуских хранилищ, то их действительно имеет смысл заполнить: в частности, как напомнила Татьяна Маненок – заместить ранее использованную техническую нефть из нефтепроводов. Но общий объем резервуаров для такого хранения не слишком велик.

А вот со внешним хранением есть сложности. Как отмечает Александр Чубрик, если проанализировать рынок сбыта и посмотреть перекрестную статистику, то конечными получателями нефтепродуктов из Беларуси в Европе были танкеры. Сегодня же на них большой спрос, Сергей Чалый приводит простую корреляцию: чем ниже цена на нефть – тем выше цена на фрахт танкеров. Таким образом, резюмирует Валерия Костюгова: «В условиях, когда нефтехранилища в Европе и танкеры переполнены, Беларусь теряет и сбыт перестает быть petroleum state – по крайней мере, в этом году».

Альтернативные поставки: все зависит от серьезности намерений

У всех альтернативных маршрутов поставок нефти (то есть танкеры и далее от портов к беларуским НПЗ) есть своя специфика и ограничения. Но что их объединяет – так это необходимость убедиться в долгосрочности планов Беларуси поставлять нефть таким образом.

Геннадий Рябцев отмечает: «Украинские поставщики для Беларуси всегда открыты, но у нас тоже считают деньги и не открывают трубу в расчете только на один танкер». По его сведениям, одесский порт, с учетом его технических возможностей, может разгружать за неделю один танкер на 80-100 тыс. тонн нефти. Таким образом, лимит поставок нефти в Беларусь морем через Одессу – 3,8-4,8 млн тонн в год (при условии бесперебойных контрактов и навигации).

При этом такие поставки все равно остаются для Беларуси менее привлекательными по сравнению с поставками из России – и по цене нефти, и по цене транспортировки, – однако это еще и вопрос безопасности, напоминает Геннадий: «Дешевая нефть, похоже, обходится Беларуси очень дорого». По этим же соображениям Украина готова покупать в Беларуси в год около 3 млн тонн нефтепродуктов, и в условиях нынешних российско-украинских отношений нет оснований полагать, что доля стран-поставщиков изменится в пользу России.

Камиль Клысиньский видит в заявлениях Помпео о готовности США поставлять нефть в Беларусь пока только политическую декларацию для поддержки беларуской независимости, а насчет реальных поставок остается много сомнений. В глазах Камиля, беларуские власти сдают в этом году своеобразный экзамен: реально ли они заинтересованы в альтернативных поставках нефти – или это просто часть торга с Москвой, как это уже бывало с поставками венесуэльской нефти. К тому же польский нефтяной оператор PERN пока технически не в состоянии транспортировать нефть по трубопроводу из Гданьска в реверсном режиме в Беларусь – для этого нужны инвестиции в развитие инфраструктуры. И пока по этой теме есть политические заявления, но не детальные экономические расчеты.

С ним согласен Витис Юрконис: Литва тоже имеет причины сомневаться в серьезности намерений Минска диверсифицировать поставки на постоянной основе. Хотя поставки танкерами уже идут, и на будущее Klaipedos Nafta и ЛЖД говорили о готовности транспортировать в Беларусь около 3 млн тонн в год. Такому развитию торговли ничуть не мешает позиция Литвы по Островецкой АЭС, которая, как считает Витис, “не меняется и не будет меняться”.

БелАЭС – подмога или обуза?

На 2020 год анонсировано начало работы Островецкой АЭС. Однако ее способность позитивно повлиять на энергетическую систему Беларуси в контексте нефтегазовых споров с Москвой остается под вопросом.

Про доходы от экспорта электричества в Литву не приходится и говорить, но Геннадий Рябцев отмечает, что и на украинский рынок электричества Беларуси теперь рассчитывать не стоит. В соответствии с Соглашением об ассоциации с ЕС, Украина в ближайшие годы синхронизирует свою энергосистему с ЕС, что предполагает физическое отключение от российской и беларуской энергосистем.

Принципиальной энергетической независимости это тоже не дает: как отмечает Витис Юрконис, с точки зрения Литвы, АЭС на российском топливе – это никакая не диверсификация.

А Татьяна Маненок высказала интересное соображение, почему полноценный старт работы АЭС откладывается: «Беларуси невыгодно торопиться с запуском АЭС – ведь после этого она должна будет через 6 месяцев начать выплачивать кредит, а условия не пересмотрены».

Возобновляемая энергетика: ограниченный потенциал

Как отмечает Владимир Рак, два основных направления развития возобновляемой энергетики в Беларуси – тепловая и электрическая, и они в основном замещают потребление газа, а не нефти.

Тепловая энергетика (в первую очередь энергия биомассы и солнца) развивается активно, в том числе при поддержке международных структур – Всемирного банка и ЕБРР; есть и заинтересованность государства, департамента по энергоэффективности.

А вот по электроэнергетике проблема в том, что ее потребление должно быть равно выработке. Соответственно, при запуске АЭС не очень актуально запускать возобновляемые источники: при переизбытке энергии в сети ветряки придется часто выключать, что резко снижает экономическую эффективность их работы.

Однако даже оценочный потенциал вклада возобновляемой энергии в энергосистему Беларуси после запуска АЭС – не более 10%, так что глобального влияния приближение к этой планке не окажет.

На сколько хватит ЗВР?

Как бы там ни было, но уже состоявшаяся трехмесячная борьба за цену российской нефти будет иметь свою цену для беларуской экономики.

Александр Чубрик отмечает, что беларуский бюджет пока полностью лишен валютных поступлений за нефть и нефтепродукты, что снижает возможности бюджета по обслуживанию внешнего долга.

Еще более категоричен Сергей Чалый: «При такой скорости траты [золотовалютных] резервов, как сейчас, к концу года они будут исчерпаны настолько, что придется закрывать валютные рынки … Могу представить сценарий марта 2011 года, когда станет понятно, что ЗВР это святое, и к чертям население, к чертям предприятия».

Автор: Вадим Можейко
Оригинал текста на сайте “Наше мнение”