Соагрессор или миротворец?

На фоне подготовки мирной конференции в Швейцарии Минск и Москва пытаются посеять противоречия между Украиной и западными странами, с одной стороны, а также странами Глобального юга – с другой. Для этого используются риторика о готовности Москвы вернуться к переговорам на основе обновленных Стамбульских соглашений 2022 года и Минска – стать посредником и местом их проведения. Однако ставя заранее невыполнимые условия, Кремль преследуют цель создать повод для нового масштабного нападения на Украину, но уже с полным участием Беларуси. 

11 апреля Лукашенко внепланово направился в Москву, чтобы провести переговоры с российским коллегой Путиным и принять участие в заседании Совета безопасности РФ.

Публичная часть переговоров была посвящена мирным инициативам Минска и Москвы по разрешению российско-украинского конфликта. Диалог происходил на фоне подготовки швейцарской конференции высокого уровня по урегулированию ситуации в Украине 16-17 июня. Ни Россию, ни Беларусь на данную конференцию не пригласили.

Беларуский правитель считает, что на мероприятии будут договариваться только о том, как усилить эскалацию конфликта. Поэтому задача Путина и Лукашенко состояла в том, чтобы еще раз напомнить о собственных «мирных» инициативах — и таким образом внести раскол в среду возможных участников ивента. Особенно среди западных партнеров Украины, выступающих за разрешения конфликта по «формуле мира» Владимира Зеленского, и стран Глобального юга, выступающих на нейтральных позициях по отношению к России.

Для этого Кремль устами Лукашенко вновь напомнил о готовности вернуться за стол переговоров на основе Стамбульских соглашений апреля 2022 года. Беларуский политик заявил: он абсолютно поддерживает мирный процесс, и если ему по силам сыграть в этом какую-то роль, намекая на посредничество и переговорную площадку в Минске, то готов быть рядом и действовать в одном ключе с Россией.

Напомним, “Стамбульские соглашения” содержали обязательства Украины отказаться от вступления в НАТО и сохранить нейтральный статус. Запрета на вступление Украины в ЕС в проекте не было. Предусматривалось сокращение украинской армии, однако здесь у Москвы и Киева были разные позиции: Россия настаивала на численности в 85 тысяч военных, 342 танка, 519 артиллерийских орудий, Украина, как утверждается, соглашалась на 250 тысяч военнослужащих, 800 танков и 1900 орудий. Предусматривался и запрет на размещение в Украине иностранных военных и вооружений, включая ракетное.

Аннексированный Крым, согласно проекту, оставался российским. Будущее же частей Донецкой и Луганской областей, находившихся под российским контролем до 24 февраля 2022 года, должно было быть определено в ходе отдельных переговоров. О статусе других оккупированных Россией территорий в проекте соглашений ничего не говорилось. Россия выдвигала и ряд других требований, с которыми Украина была не согласна. Например, отказ от расследования военных преступлений, расширение официального использования русского языка, отмену всех санкций, введенных против РФ. На тех переговорах Кремль настаивал: Беларусь должна быть включена в число стран-гарантов безопасности Украины.

В преддверии встречи Путина и Лукашенко Кремль переформулировал рамочную переговорную позицию. Москва готова принять за основу Стамбульские соглашения с учетом изменившихся «геополитических реалий» – включения в состав РФ всех ранее аннексированных территорий Украины (в дополнение к Крыму это Донецкая, Луганская, Херсонская и Запорожская области).

Если публичная часть переговоров была посвящена «мирным» инициативам Москвы и Минска, то закрытая часть в виде участия Лукашенко в заседании Совета безопасности РФ имела сутью подготовку к новой масштабной наступательной операции против Украины – с территории Беларуси и с участием совместной беларуско-российской группировки войск.

Очевидно, что никакой возврат к Стамбульским соглашениям невозможен, даже в условиях заморозки помощи со стороны США. В этих условиях отказ Украины и Запада от переговоров на основе Стамбульских соглашений Кремль использует как повод для нового масштабного нападения, участие в котором Беларуси становится практически неизбежным – как бы Лукашенко ни пытался заявлять, что он соагрессор, но воевать не собирается.