Беларусь уходит в БРИКС: еще один кирпич в стене без раствора

По итогам саммита БРИКС+, завершившегося в Казани 24 октября, Беларусь оказалась в числе 13 государств, получивших статус стран-партнеров объединения. Как считает Лукашенко, Беларусь станет еще одним важным элементом в “сообществе будущего, которое способно приблизить конец коллективного Запада”. Беларусь, по утверждению диктатора, идет в организацию с конкретными проектами и полностью разделяет философию БРИКС. Что же это за философия?

Российские пропагандисты четко выполнили спущенные сверху указания — и выдали форуму общее резюме: успех БРИКС+ стал провалом для США и ЕС в «попытках изолировать» Россию из-за войны в Украине, а Владимир Путин превратился в «неформального лидера мирового большинства» (которое, правда, пока об этом не знает). Превращение БРИКС в глобальную альтернативу институтам и объединениям стран Запада – это мегазадача, которую, впрочем, участники альянса перед собой в действительности не ставят. Во всяком случае, в ее российской версии.

Пекин стремится развивать организацию «в рамках более широкой стратегии по позиционированию себя в качестве лидера развивающихся стран так называемого Глобального Юга». Власти Индии выступают против дальнейшего расширения БРИКС – для того, чтобы сообщество не превратилось в антиамериканскую коалицию в которой доминировали бы Китай и Россия. Сходную позицию занимают Бразилия, ЮАР. ОАЭ также не намерены позиционировать членство в БРИКС как факт того, что Глобальный Юг находится в оппозиции Западу.

В действительности у стран БРИКС нет общей философии – в частности, политической. Демократия, верховенство закона, права человека не являются критериями членства в организации (как в случае, например, с европейскими структурами). Коммунистический Китай, теократический Иран, демократическая Индия, авторитарная России – в истории человечества сложно отыскать более разнородную в политическом плане группу. Экономические критерии также неясны хотя бы с позиций удельного веса госсектора в народном хозяйстве или темпов экономического роста.

БРИКС не имеет и пока не может иметь жесткой структуры, штаб-квартиры, устава или межнациональных органов, что вполне объяснимо, как минимум, с точки зрения состава участников.

Это организация в сугубо номинальном смысле, скорее ,регулярно действующий международный семинар — хотя, конечно, семинар шикарный и представительный. Политика расширения БРИКС также не способствует формированию чего-то вроде целостной философии для преобразования сообщества в реально весомое межгосударственное объединение. В конечном итоге БРИКС – международный долгострой без явных перспектив преобразования в нечто определенное. БРИКС – покамест группа сослагательных наклонений: мы хотели бы, мы стремились бы, мы бы могли сделать то-то и то-то при определенных условиях.

Единственным зримым результатом совместных усилий за 15 лет стало учреждение Нового банка развития (ранее известного как НБР БРИКС), чтобы финансировать инфраструктурные проекты и проекты устойчивого развития в развивающихся странах. В сентябре 2017 года был заложен «первый кирпич» в здание постоянной штаб-квартиры НБР в Шанхае. Однако с марта 2022 года НБР приостановил все транзакции в России, чтобы избежать санкций и отключения от международной финансовой системы.

Единая валюта БРИКС – еще один проект сообщества, находящийся в «стадии разработки» (начиная с 2009 года). Эксперты скептически оценивают потенциал создания мировой резервной денежной единицы под эгидой БРИКС. Структура не является торговым блоком: лишь около 6% от общего объема внешней торговли стран альянса приходятся на операции друг с другом. Поэтому новая валюта по определению не способна стать эффективным инструментом стимулирования торговли — и потому нецелесообразна.

Известный британский финансист Джим О’Нил придумал в 2001 году акроним BRICs (Brazil, Russia, India, China и др.), сложив названия букв не в произвольном порядке, а с целью фактического значения получающегося слова (англ. brick – кирпич). Эти развивающиеся страны, полагал он, должны стать строительными блоками отреставрированных глобальных финансовой и управленческой систем. В недавней статье «БРИКС по-прежнему не имеет значения» О’Нил сменил прежний прогноз по поводу неизбежного и быстрого роста экономик стран-«кирпичей» на «скорее, негативный». «Солянка из новых членов, похоже, была выбрана не по каким-то долгосрочным стратегическим соображениям, а потому, что их можно уломать, и даже в случае расширения организации за счет новых «кирпичей», результат никого не впечатлит”, — заключает О’Нил.

Итак, имеются кирпичи, но нет фундамента, нет фундамента – нет и строения, которое можно было бы на нем возвести. Нет никакого улучшенного или отреставрированного глобального порядка. Означает ли это, что БРИКС и в самом деле не имеет значения?

Конечно, на роль «коллективного анти-Запада» форум совершенно не годится. Но в прагматической оптике политических лидеров Союзного государства потенциал у него все-таки имеется. Во-первых, легитимности много не бывает. Для Лукашенко БРИКС – это дополнительная возможность показать, что он  так или иначе признанный президент независимого государства. Для Путина – шанс продемонстрировать, что изоляция России – это иллюзия западных стран. Во-вторых, на БРИКС возлагаются определенные надежды по развитию торговых отношений. В частности, тех, что ориентированы на обход санкций Запада и реализации политики импортозамещения, успехи которой пока незначительны и ограничиваются «естественными» условиями экономик Беларуси и России.

В сущности, все участники объединения видят в нем то, что предпочли бы видеть: кто-то – сеть, а кто-то – стену.

Несмотря на ошеломляющие перспективы сотрудничества под эгидой БРИКС, этот «топик» в беларуском и российском информационных полях, скорее всего, вскоре пойдет на спад. Председательство в семинаре от России переходит к Бразилии, но Путин в Бразилию в будущем году, скорее всего, не полетит (как прежде он не отправился в ЮАР), ибо эта страна подпадает под юрисдикцию Международного уголовного суда.