Узбекистан и Каракалпакстан: опыт протестов во время конституционной реформы

“Власти попали в капкан своих желаний”

12 июля 2022 года еженедельный аналитический мониторинг Belarus in Focus в партнерстве с Пресс-клубом, сайтом экспертного сообщества Беларуси «Наше мнение» и Беларусским институтом стратегических исследований (BISS) провели онлайн-заседание экспертно-аналитического клуба, чтобы обсудить причины и опыт протестов в Узбекистане.

Основными спикерами выступили специалисты по региону:

• Роза Турарбекова – кандидат исторических наук, доцент, независимый эксперт по странам Центральной Азии;
• Алишер Ильхамов – политолог, директор аналитического центра Central Asia Due Diligence;
• Рустам Бурнашев – кандидат философских наук, профессор Казахстанско-немецкого университета;
• Еркин Байдаров – кандидат философских наук, ведущий научный сотрудник Института востоковедения Комитета науки Министерства образования и науки Республики Казахстан;
• Абен Даурен Абенулы – магистр международных отношений, независимый эксперт.

Также в заседании экспертно-аналитического клуба приняли участие представители международных организаций и дипломатического корпуса, аналитики, журналисты и политики: бывший Чрезвычайный и Полномочный посол Украины в Республике Беларусь Роман Бессмертный (Киев), Филипп Нубель (GlobalVoices, Нидерланды) и другие.

Модерировали дискуссию Вадим Можейко (BISS/Наше мнение) и Антон Рулев (Belarus in Focus/Пресс-клуб).

Что и почему сказано в Конституции Узбекистана про Каракалпакстан?

• Преамбула узбекской Конституции декларирует построение унитарной страны, и это изначально входит в противоречие со статусом Каракалпакстана как суверенной республики в составе Республики Узбекистан. Но это решение 1993 года компромиссное, на основе событий ХХ века, и принято оно было во время центробежных тенденций на постсоветском пространстве. Впоследствии диктаторский режим [первого президента Узбекистана Ислама Каримова] сковывал не только решение, но даже актуализацию этого вопроса (Роза Турарбекова);
• Каримов правил железной рукой, контролировал всю страну, и не очень было важно, что там записано в Конституции. В такой ситуации автономия свелась к нулю фактически, однако Каримов понимал болезненность отмены этих пунктов для каракалпаков, не пытался их отменить и будить протест. В 2013 году договор 1993 года истек, но вопрос не поднимали на уровне элит, а народ не протестовал (Алишер Ильхамов);

Как Конституцию всё же попытались изменить и зачем?

• 25 июня опубликовали законопроект о 200 конституционных изменениях в 60 статьях, и среди них были пункты, фактически сводящие на нет суверенный статус Каракалпакстана – лишающие его формального права через референдум выйти из Узбекистана. За изменениями Конституции [президента Узбекистана] Мирзиёева стояло желание создать новую правовую реальность, чтобы потом это позволило ему продлить свои полномочия и после второго срока. Был приоритет количественным изменениям, чтобы создать видимость новой реальности. Также суверенитет Каракалпакстана могли убрать под впечатлением от позиции [президента Казахстана] Токаева, который подверг жесткой критике право народов на самоопределение. Также могли бояться кейса Украины: создание квазигосударственных образований под внешним вмешательством (Алишер Ильхамов);
• Неясно как Каракалпакстан мог выйти из Узбекистана. Нет отдельных паспортов, кому голосовать – по прописке что ли? Так что при желании не допустить референдума решить всё можно было даже административными мерами. Тем более сепаратистских или антиузбекских настроений в Каракалпакстане и не фиксировалось (Рустам Бурнашев);

Что и почему спровоцировало протесты?

• “Власти попали в капкан своих желаний”, не беря во внимание мнение жителей Каракалпакстана. Поправки “нанесли удар по идентичности каракалпаков, задели потаенные чувства”. Это удар по дружбе народов (Еркин Байдаров);
• Председатель конституционной комиссии сам из Каракалпакстана, и парламент Каракалпакстана одобрил эти поправки. То есть мнение хотя бы местных элит учитывалось, но оказалось, что их мнение совсем не то, что у жителей. Это демонстрирует разрыв связей между властью и жителями (Рустам Бурнашев);
• У протеста не было повестки добиться независимости, он продолжался как реакция на арест своего неформального лидера Хаджимуратова, на репрессии – по спирали. После начала столкновений с силовиками Мирзиёев вмешался, вроде отозвали поправки. Это могло успокоить людей постепенно, но протест поспешили разогнать за пару дней, в итоге – 18 убитых, более 200 раненых, более 500 арестов (даже по официальной статистике). 64 человека пропали без вести по информации правозащитников. Теперь первопричина протестов вроде как исчезла, проблема решена, но возникла более существенная – насилие и жертвы, репрессии. Есть риск из-за этого раскручивания спирали дальше (Алишер Ильхамов);
• Типичный подход – загнать под плинтус, самых активных схватить и обвинить в свержении строя, переложить на них ответственность. В этом смысле узбекские власти ничем не отличаются от беларуских, и для этого не надо было звонить Лукашенко и консультироваться. Просто отдают на откуп силовикам, а они все из одной бочки – вот и результат схожий. Но надо отдать должное Мирзиёеву: все-таки понял главную проблему изначальную и ее отмотал назад, в этом умнее, чем Лукашенко (Роза Турарбекова);
• Желание власти упрочить себя ведет к общим проблемам – что Беларусь, что Узбекистан, что Казахстан (хотя конкретные события и разные). Непонятно как теперь будут судить обвиняемых – вроде как за посягательство на конституционный строй, но они же сами за сохранение действующей Конституции как раз выступали, как и президент в итоге сказал (Абен Даурен Абенулы).

Каков контекст протестов в Каракалпакстане?

• В 2011 во время протестов в Жанаозене во всем обвинили в том числе тех этнических казахов, кто переехал из соседнего Каракалпакстана. Они выросли в условиях без боязни, характерной другим. Потому на них всё удобно валить. Так и Каримов еще винил внешние силы, как и Мирзиёев теперь (Еркин Байдаров);
• На социальную мобилизацию в разных странах в 2020-е повлиял ковид, особенно на уязвимые группы. Обострились проблемы социальной справедливости. Каракалпакстан и Западный Казахстан [где расположен Жанаозен] похожи и тем, что люди там живут в общих социально-экономических условиях (Роза Турарбекова); 
• Были ли бы протесты, если бы не вынесли на народное обсуждение этот блок поправок? Не было бы протестов, несмотря на ковид и социально-экономическую ситуацию. Проблема в административной и коммуникационной ошибке узбекских властей. Но более общие вопросы – откуда вообще взялись Каракалпакстан, Узбекистан, Казахстан? Это общий контекст европейского нациестроительства. Отсюда схожесть проблем с тем же Косово (Рустам Бурнашев);
• Гражданская война в Узбекистане по примеру Косово случится вряд ли, но “меня беспокоит, что ящик Пандоры теперь открыт неумелыми действиями властей”. Межэтнического фактора пока нет, но кто может дать гарантию, что он не появится после подавления протестов узбекскими силовиками (Абен Даурен Абенулы);
• Недостаток коммуникации власти с населением – часть проблемы постсоветской политической культуры и типа государственности. Если не считать страны Балтии, то сложились два типа политической культуры: олигархический капитализм и жесткое авторитарное государство. Авторитаризм ограничивает и политические, и экономические свободы, а олигархический капитализм – это попытка усидеть на двух стульях. Мирзиёев хочет быть и реформатором, и лично долго править. Дать экономических свобод, да и немного политических (отпустили политзаключенных, дали больше свободы слова). Но он не реформировал институты, что логично в интересах правящей элиты. В Казахстане больше свободы – и там кредитный рейтинг лучше. Вот и Мирзиёев решил двигаться по этому пути, давать больше свободы, но сохранять свою власть. После подавления протестов есть опасения, куда теперь пойдет Мирзиёев: продолжать реформы – или реставрировать каримовскую модель?  (Алишер Ильхамов).

Какие уроки протестов в Каракалпакстане?

• Главный урок для власти – иллюзорность политической стабильности, непродуманными шагами расшатать ее очень легко. Токаев вот будет строить свой вариант просвещенного авторитаризма, сочетая его с программами местных выборов, управляемой демократии (Абен Даурен Абенулы);

• К сожалению, как уже происходит на примере Беларуси и частично Казахстана, будет ужесточение порядков: наступление на права человека и независимые медиа, НГО. Власти убедились, что силовым методам нет альтернативы. Хочется надеяться, что президенты второго поколения (Токаев, Мирзиёев) будут больше внимания обращать на трансформацию общества, которое развивается и не спрашивает на это разрешения у власти (Роза Турарбекова); 

• В экономике Мирзиёев будет делать шаги к либерализации (хотя процесс идет и в уродливой форме). Узбекистан стремится привлечь инвестиции, обеспечить себе легитимность в глазах своего общества и международного сообщества, заключил соглашение о партнерстве с ЕС – в Ташкенте не смогут игнорировать позицию Европы. В то же время, “Каракалпакстан вдали от мировых перекрестков”, и Запад сейчас может быть осторожен в критике, чтобы не толкнуть Мирзиёева ближе к России (Алишер Ильхамов);
• Хотелось бы надеяться, что узбекские и казахские власти вынесут уроки. Вот Мирзиёев поехал лично в Каракалпакстан, сказал что поправки отзывают – показал, что держит руку на пульсе. А общество должно не оставаться в стороне и принимать активное участие в политической жизни. Ведь политическая культура не появляется на пустом месте, ее надо растить (Еркин Байдаров).