Беларуские релоканты: от убежища до влияния

“Сами себе вырыли яму, не желая признавать себя беженцами, и теперь с нуля пытаемся решить проблему”.

22 апреля 2022 года еженедельный аналитический мониторинг Belarus in Focus в партнёрстве с Пресс-клубом, сайтом экспертного сообщества Беларуси «Наше мнение» и Беларуским институтом стратегических исследований (BISS) провели онлайн-заседание экспертно-аналитического клуба, чтобы обсудить судьбу беларуских релокантов.

Основными спикерами выступили релоканты из разных стран, помогающие беларуской диаспоре:

• Кристина Рихтер – представитель Светланы Тихановской по правовым вопросам, член рабочей группы МВД Польши по вопросам беларуских беженцев;
• Алина Рудина – руководитель Беларуского информационного центра во Львове;
• Евгения Уроднич – партнер Legaltax Belarus, консультирует компании по релокейту и открытию бизнеса в Грузии;
• Александра Мамаева – представитель народного посольства Беларуси в Словении, секретарь сообщества «Беларусы зарубежья».

Также в заседании экспертно-аналитического клуба приняли участие представители международных организаций и дипломатического корпуса, аналитики и журналисты.

Модерировали дискуссию Вадим Можейко (BISS/Наше мнение) и Наталья Гантиевская (Belarus in Focus/Пресс-клуб).

Волны эмиграции из Беларуси

Кристина Рихтер выделяет волну эмиграции осенью 2020 года, потом миграцию правозащитников после облавы 16 февраля 2021 года – и далее релокацию представителей гражданского общества после обысков и начала ликвидации организаций летом 2021 года. После начала войны к ним добавилась волна повторных релокантов – беларусов, ранее уехавших в Украину.

Кристина отмечает, что осенью 2020 люди приезжали по гуманитарным коридорам, в условиях отсутствия системных программ поддержки релокантов и неадаптированного законодательства принимающих стран, и рассчитывали зачастую только на себя. Особенно трудно было сориентироваться и получить помощь тем, кто раньше не был гражданским активистом и впервые столкнулся с репрессиями. А после начала войны поехало всё больше экономических эмигрантов, которые, однако, рассчитывают на помощь.

Алина Рудина до войны видела во Львове хороший беларуский IT-хаб, благоприятные условия для жизни, а квартиры в городе были дешевле, чем в Киеве. Также Львов часто выступал транзитным пунктом между Беларусью и Польшей. После начала войны во Львов релоцировались беларусы из других регионов Украины, включая правозащитников. Многие беларусы сейчас принимают решение уехать из Украины не только из-за войны, но и банально из-за блокировок банковских карт.

Евгения Уроднич, консультирующая бизнесы по релокации в Грузию, “с начала войны полтора месяца по 16 часов работала, пытаясь скоординировать хаос”. Она отмечает, что случаи переезда всего офиса или хотя бы ключевой команды начались еще в 2020 году, после дела PandaDoc, но потом релокация бизнеса шла более плавно, решения принимались более взвешенно, бизнесы выбирали юрисдикции. После начала войны начался большой одновременный поток, когда клиенты жестко ставили условия: не будем платить на беларуское юрлицо и работать с командой, физически находящейся в Беларуси.

Если гуманитарные европейские визы в Беларуси еще выдают, то бизнес-визы получить сложнее. В такой обстановке безвизовая Грузия привлекает многие беларуские бизнесы, к тому же там отличная юрисдикция для предпринимателей, от ИП до IT. Евгения считает, что “ведение бизнеса в Грузии легче, чем в Беларуси и в Европе”, этому помогают развитые электронные сервисы.

Евгения отмечает продолжение и политической эмиграции в Грузию: “24 февраля стало важным мотиватором для тех, кто раньше сомневался”. Беларуским активистам сейчас получить финансовую и визовую поддержку сложнее, чем в 2020-21 годах – Беларусь теперь не в топе приоритетов.

Проблемы релокантов: от новых паспортов до дорогой аренды

Кристина Рихтер отмечает, что в первую очередь каждому релоканту надо принять, что сколько бы ни было возможностей помощи – в конечном счете каждый сам ответственен за свои проблемы, надо быть проактивным. Кристина так группирует вызовы, стоящие перед релокантами:

• психологические (люди уезжают на месяц, отдохнуть и посмотреть на Беларусь со стороны – а в результате внезапно для себя остаются; все вокруг непонятно и не чужом языке: “Дома все понятно и известно, ты хозяин жизни, а здесь начинаешь всё с нуля”);
• экономические (либо нет работы, либо удаленная работа из Беларуси не дает поддерживать привычный уровень жизни, и приходится искать третью-пятую работу);
• правовые и легализационные (если в Украине можно оставаться на 180 дней, а в Грузии на 365, то в других странах с этим не так просто; сложности с регистрацией ИП, открытием банковского счета и пониманием местных систем налогообложения);
• семейно-адаптационные (у кого-то семьи и дети, и тогда встает вопрос детсадов и школ, а у кого-то родственники пенсионеры, которые нуждаются в заботе).

Один из самых больших успехов последнего времени – масштабное упрощение легализации беларусов в Польше, которое стало возможным в результате работы самой Кристины и других представителей беларуских инициатив в рабочей группе МВД Польши по вопросам беларуских беженцев. Кристина говорит, что в этом случае получился отличный микс политического влияния и экспертизы: была возможность встретиться и донести экспертное видение министрам и президенту, и это сработало отлично.

Между тем, проблемы долговременной легализации беларусов в Польше долго казались почти нерешаемыми, и предыдущие попытки влияния не увенчались успехом – например, еще в начале марта сейм голосовал против распространения закона о помощи украинцам на беларусов. Тогда Кристина с коллегами поменяли стратегию и занялись этой проблемой через рабочую группу в МВД, которая уже была сразу сфокусирована именно на беларусах. Из этих обсуждений появились гуманитарные ВНЖ и польские проездные документы, заменяющие закончившийся или утерянный беларуский паспорт.

Кристина замечает, что такие проездные документы в целом выдаются разными странами и давно закреплены в законодательствах, но предназначены для людей со статусом международной защиты – а большинство беларусов сами не хотят подаваться на беженство и такую защиту получать. И хотя заявление на получение убежища влечет некоторые трудности (например, некоторое время нельзя трудоустроиться), но зато потом у беларусов были бы решены вопросы с документами, им были бы доступны интеграционные программы, пособия и прочая поддержка. Кристина замечает: “Сами себе вырыли яму, не желая признавать себя беженцами, и теперь с нуля пытаемся решить проблему”.

Александра Мамаева обращает внимание, что проблема решилась только в Польше, и Народные посольства продвигают общую идею выдачи беларусам паспортов иностранцев или неграждан. А Офис Светланы Тихановской начал продвигать идею выдачи электронных паспортов.

Из-за наплыва беженцев сейчас госорганы европейских стран не успевают помогать всем с адаптацией, и даже выдача документов и ВНЖ может затягиваться. Плохо работают с документами и беларуские посольства: консульские штаты сокращаются, и людям часто отказывают в выдаче справок и замене паспортов, отвечая “езжайте за ними в Беларусь”.

Алина Рудина отмечает проблему с ценами на аренду жилья, которые во Львове выросли в несколько раз, да еще и беларусов берут неохотно (и подобные проблемы наблюдаются во многих популярных у беларуских релокантов городах). Специфическая украинская проблема – блокировка всех банковских карточек беларусов. Алина с коллегами пытались ее точечно решить: подавали списки от волонтеров и диаспоры, и список от медийщиков, чтобы разблокировали карты хотя бы им – но банки отмахиваются, ведь это на сегодня далеко не главная проблема в Украине, и разблокируют карты в единичных случаях.

Другие случаи дискриминации беларусов возникают периодически: например, украинская сеть питания отказывают в обслуживании. Евгения Уроднич вспоминает случаи, когда в Грузии беларусам после начала войны отказывались сдавать квартиры, но постепенно ситуация успокоилась. К тому же приезжающие в Грузию украинцы относятся к беларусам с пониманием, и это помогает понять ситуацию и самим грузинам. Александра Мамаева обращает внимание, что отдельные эмоциональные случаи (не сдали квартиру, поцарапали машину) пропаганда склонна раздувать до целой кампании по притеснению беларусов украинцами.

Среди специфически грузинских вызовов Евгения Уроднич обращает внимание на отличающийся от европейского менталитет, из-за чего беларусам часто сложно понять местные правила, особенности сервиса, привычку гибко относиться к договоренностям по времени. Уникальность грузинского алфавита не позволяет не то что понять, но даже прочитать любую надпись. Наконец, беспокойство вызывает политическая ситуация: в то время как грузинский народ крайне активно поддерживает Украину, власть ведет себя осторожнее; после войны 2008 года остаются оккупированные Абхазия и Южная Осетия (Самачабло), и есть риск, что Грузия станет следующей после Украины.

Несмотря на это, Евгения собирается создавать в Грузии беларускую бизнес-ассоциацию, чтобы заниматься адвокатированием и объяснять грузинским властям, как релокация в Грузию беларуского бизнеса принесет за собой полезный опыт – включая инфраструктуру и бизнес-конференции.

Проблемой остается открытие банковских счетов. Из опыта Евгении, даже для большой компании это может занимать больше двух недель, а подключение зарплатного проекта происходит не автоматически – вместо этого каждому иностранцу приходится индивидуально заполнять KYC (know your customer). Парадоксально больше всего проблем с грузинскими банками возникает у тех, кто получает высокие зарплаты: местные банки с непривычки склонны считать, что это обналичивание денег на подозрительную деятельность.

Адвокатирование диаспор: как удается влиять на политику принимающих стран

Рецептом успеха в Польше Кристина Рихтер считает коллаборацию разных сторон. Хотя Офис Светланы Тихановской имеет доступ к контактам высокого уровня, но идти на такие встречи нужно после экспертной проработки конкретных предложений, а не просто хаотично описывая проблемы беларусов. Помогает убедить политиков и тот факт, что беларусов в их стране уже много, а значит их проблемы носят массовый характер. Наконец, для эффективной работы важно понимание местных политических процессов: с кем надо вести дела, какое ведомство ответственно за решение нужных вопросов, у кого есть влияние.

Алина Рудина вспоминает, что еще до войны благодаря адвокатированию беларусов им был продлен срок пребывания в Украине без документов (с 90 до 180 дней). Налаживанию контактов помогают и визиты представителей Офиса Светланы Тихановской, а для отстаивания имени беларусов в Украине важную роль играет батальон имени Калиновского. Но Алина считает, что “каждому из нас сейчас приходится быть амбассадором своей страны”: важно общаться со всеми, формировать позитивное отношение к Беларуси.

Евгения Уроднич приводит пример издержек пассивной позиции: “Мы, беларусы, люди скромные: пришли, тихонечко живем, свои проблемы решаем, ничего грузинам не навязываем”, – но в итоге не получили поддержки, когда пришлось объяснять, что мы не агрессор. Хотя беларусы активно выходят на уличные акции в Грузии, и туда же переехало большое количество беларуских некоммерческих организаций, “но это люди которые больше работают с последствиями, а не влияют на ситуацию”. Отсутствие беларуского влияния на грузинскую политику Александра Мамаева объясняет впечатлениями после встречи в грузинском парламенте: Грузия боится злить Лукашенко, вдруг он признает Абхазию и Южную Осетию, и это станет плохим примером для других стран.

Главной адвокативной работой Народных посольств Александра считает информирование: рассылку еженедельных новостных дайджестов про Беларусь депутатам и членам правительств. Также Народные посольства аккумулируют информацию про проблемы беларусов в разных странах и передают ее в НАУ и Офис Светланы Тихановской, чтобы они могли поднимать эти вопросы на высоких встречах.

После начала войны Александра также отдельно обращает внимание на важность демонстрации солидарности с украинцами, рассказы о действиях беларусов в поддержку Украины (от волонтерских гуманитарных сборов помощи до рельсовой войны). Она называет это “кампанией антихейта беларусов, возвращения честного имени”.